Что нам эти города, фасады домов, улочки, часто безлюдные,
лишь с иногда появляющимися фигурками горожан, скорее стаффажными? Что нам эти
накренившиеся столбы, цветочные клумбы, вывески на стенах, светильники в окнах?
Между тем, именно эти детали заставляют картину говорить…говорить языком
живописи. И мы понимаем: увидеть – это только начало, завораживающее и не
отпускающее; на плоскости холста ритм и колорит способны преломить трагическую
(в высоком смысле трагическую) логику мира. И тема города становится лишь
поводом для бесконечного разговора о сути Бытия, а внутреннее напряжение,
скрытое за кажущейся простотой, таит иронию и трагизм, хаос и гармонию.
Она родилась и выросла в Петербурге. Ее первыми учителями были родители: отец, Александр Пушнин – художник, профессор Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина, мать – художница Татьяна Копнина. Оба – самобытные мастера, передавшие ей любовь к русской и европейской живописной культуре.
В 1989 году Наталия Пушнина окончила институт им. И.Е. Репина и сегодня преподает в средней художественной школе им. Б.В. Иогансона при Академии художеств, где училась сама. В ее багаже – участие более чем в 100 российских и международных выставках, творческие поездки в Европу, семинары и круглые столы в России, Германии, Франции, Италии и Хорватии, посвященные проблемам изобразительного искусства, пейзажной и пленэрной живописи...
«Городской пейзаж, занимающий в моих работах последних лет столь важное место, стал следствием любви к «перемене мест», к смене впечатлений, – говорит Наталия Пушнина – Сами темы, настроения, колористические предпочтения – все это достаточно условно. Это лишь повод. Гораздо важнее задача, которую я ставлю в том или ином случае. И то, как я ее решаю…».
Работы Н. Пушниной в этом жанре можно назвать пейзажным портретом, настолько сильно в каждом произведении проступает драматургическое начало, читаются характер, история, судьба. Она обладает редким талантом наполнять городской мотив глубоким чувством и содержанием, почти рассказом. Это рассказы не о парадной стороне городов, а об уютных, необычных и ныне позабытых домах и улицах. Дома владимирские и муромские: одни из них, как старики, оставленные родственниками – трогательно-гордые, другие – беспечные, как дети... Строгие и стройные питерские, основательные немецкие, элегантные французские…
На мой взгляд, Наталия Пушнина – одна из наиболее интересных современных петербургских живописцев. Она всегда находит свою, нестандартную точку зрения. Как колористическое (а оно является основным), так и композиционное решение всегда диктуется автору объектом изображения, натурой, к которой художник неравнодушен и которую, преломляя через свое собственное видение, хочет показать наиболее ясно. Так, единое пространство, объединяющее памятники архитектуры и повседневную жизнь, в картине «Вид на Муромские монастыри» создано благодаря тоновому сближению цветовой гаммы, придающему «гобеленовость» всей работе, а картина «Париж. Балкон» построена на противопоставлении решенного в теплой цветовой гамме переднего плана, вводящего нас в картину, и холодной отстраненности города на заднем плане.
Темпера и акварель – материалы, которыми написаны многие произведения художника. Зыбкость и «водность» витают в воздухе Петербурга, пропитывая атмосферу города. Может быть, поэтому на берегах Невы всегда была сильна графическая школа, может быть, поэтому Н. Пушнина принимает участие в выставках Общества акварелистов, а на традиционных крупных выставках, проходящих в городе, ее работы можно увидеть не только в залах, где экспонируется живопись, но и в залах графики.
В темпере художника привлекает ясность цвета, благородство фактуры, возможность придать произведению ощущение некоторой условности, продуманного примитивизма.
Кажущаяся легкость и простота исполнения обманчивы и
совершенно не объясняют, как создается присущий только Наталии Пушниной мир
образов, в котором «Белый дом на Чарлтон-Роуд» и «Улица Марата» сосуществуют рядом друг с другом и со зрителем, а мысли и чувства передаются
пластикой, цветом, ритмом линий, намеком, едва уловимой реминисценцией,
отсылающей нас к собственному образному опыту: человеческому, жизненному,
художественному.
2007 г.
А. Сидоров,
член Союза журналистов России.